Экономика пока растёт, но мы не знаем какой будет полный эффект от санкций

Как оцениваете экономическую ситуацию в целом и в секторах, в которых работает «Русагро»?

С одной стороны, ситуация довольно стабильная, я бы даже сказал, неплохая: экономика растёт, не сильно, но она растёт. И я думаю, будет продолжать расти, хотя мы пока не знаем, какой будет полный эффект от санкций. В краткосрочном плане мы видим, что люди не богатеют. Мы это видим по косвенным признакам — например, по потреблению мяса. Если последние несколько лет потребление мяса росло быстро, последние два года — очень быстро, то в этом году роста практически нет. Потребление мяса очень сильно связано и очень сильно коррелирует с доходами населения.

Я думаю, что доходы со временем все-таки будут расти. Правда, только при условии того, что будет рост производительности, и на рынке будет дефицит квалифицированной рабочей силы, из-за чего компании должны будут поднимать зарплаты. Пока государственная политика не даёт оснований России выйти из ловушки пресловутого среднего дохода и сделать то, что, например, смогла сделать прошлом веке Южная Корея.

Как отразились санкции и контрсанкции на работе вашей компании?

Мы видим отсутствие роста спроса на основные наши товары. Конкуренция ужесточается, и единственными источниками роста становится борьба с конкурентами, консолидация, ведь сейчас много банкротств начинается. Основной рост придёт с экспорта. Поэтому, конечно, сейчас развитие экспортных рынков становится приоритетом для правительства и нас, и мы все пытаемся это сделать. Это непросто, займёт годы, но это неизбежно.

Ведете ли переговоры об увеличении экспорта с иностранными партнерами? Планируете выходить на новые рынки?

У нас сахарная отрасль уже несколько лет работает с большим профицитом: цены на сахар низкие, и это позволяет нам экспортировать. На сегодняшний день главными странами, на которых мы особо конкурентоспособны, являются Узбекистан и Казахстан, мы экспортируем жом в Северную Европу. В ближайшее время ожидаем, что по жому откроется рынок Китая, потому что два наших завода уже прошли сертификацию.

Что касается мяса, то мы сегодня уже экспортируем, правда не такие большие объёмы, как мы хотели. Самые дорогие и ёмкие рынки — это Китай, Япония, Мексика и Южная Корея. Мексика для нас далека, а вот три других страны рядом, но они закрыты пока, очень важно их открыть. Мы предложили правительству идею, и она поддержана была странами-партнёрами. Если Китай, Япония и Корея не готовы открывать рынок для всей свинины из-за африканской чумы свиней, мы можем начать открытие рынка, например, с Приморского края. Потом, когда страны увидят, что в нашей стране обеспечивается контроль за эпизоотической ситуацией, потихоньку открывать и другие регионы. Мы попросили правительство, и оно сейчас ведёт об этом переговоры. Тем не менее мы уже экспортируем мясо в основном в близкие страны — в СНГ. Мы продаем довольно много продукции в Африку — в основном кости — и продаем субпродукты в Азию.

Мы ставим российскому потребителю цену 7 тыс. Если он берет, значит мы ему поставляем, не берет — мы отравляем на экспорт

Зерно мы продаем везде. Для нас самым интересным развитием событий является начало прямых поставок сои и кукурузы в Китай, мы планируем начать экспортировать в этом году. Мы могли экспортировать сою уже пару лет, но не было интереса крупных компаний работать с российскими компаниями, потому что у них уже налажены связи с американцами в основном. Сейчас торговая война, которую начал Трамп, толкает их в наши объятия, и мы видим очень большой интерес китайцев к нашей сое и кукурузе. Также мы планируем начать поставки больших объемов сои в Японию.

Мы экспортируем много масла. По фасованному маслу главными рынками сбыта на сегодняшний день для нас являются Китай и Узбекистан. Хотя мы присутствуем во всей средней Азии, мы планируем наращивать здесь присутствие. Шрот мы продаем в основном в Европу, маргарин продаем в основном в Среднюю Азию. И новый наш продукт — сыр и функциональные смеси — мы продаем пока на внутренний рынок. Но мы ждем открытия китайского рынка, и если это произойдет, то, конечно, сразу же постараемся начать строить бизнес в Китае. Сухие смеси тоже, конечно, пойдут на экспорт в Китай.

Вы сказали, что сыр для вас новый продукт. Под каким брендом вы его выпускаете?

Я пока не знаю, мы начали несколько дней назад. Мы заключили договор о производстве в Самарской области, но в течение 12 месяцев мы купим завод, и сразу начнем его увеличивать. Возможно, мы будем строить молочные фермы, а также если получим подтверждение, что китайский рынок открыт, то через некоторое время начнем проектировать и строить предприятие в Приморском крае.

Какой объем инвестиций в проект по производству сыра и функциональных смесей?

Если взять Приморье, то где-то у нас пока получается 40 млрд рублей по молоку и сыру. В Самаре, наверное, сумма будет меньше, потому что там требуется меньше молочных ферм.

Есть ли проблемы с кредитным финансированием проектов?

Конечно, мы берем кредиты. Проблем с банками никаких, банки стоят в очереди. У нас низкая нагрузка и долг. Более того, если мы не начнем крупные китайские проекты, то у нас даже долг будет падать. У нас есть много возможностей, но, конечно, самая выгодная — это получение кредитов с субсидированной ставкой. Есть много желающих иностранных компаний, которые хотят стать соинвесторами в наших проектах, просто мы пока этого не делаем, потому что нам выгоднее развивать нашу холдинговую компанию как платформу для всех инвестиций.

Рассматриваете возможность выхода на рынок ритейла? Например, открытия сети фирменных магазинов, у вас ведь широкий ассортимент продукции?

Нет. Ассортимент нашей продукции все равно маленький. Тысяча наименований должна быть, для чтобы работала розничная сеть. Нет, это отдельный бизнес, очень сложный, очень конкурентный. Прошло время, когда можно было зарабатывать маржу. Нет, это очень сложный и тяжелый бизнес, маржа будет падать. Я считаю, у нас недостаточно сил и ресурсов, для того чтобы заняться еще и ритейлом.

Как повлияет повышение НДС на стоимость вашей продукции?

Чудес не бывает. Что такое рост налогов — это изъятие государством денег из экономики, кто-то должен покрыть это изъятие. Это будет либо потребитель, либо это будет производитель. Там, где Россия экспортирует какой-то продукт, и нет никаких ограничений по рынку, конечно, за это будет платить потребитель. Там, где при росте цен может снизиться потребление и не будет возможности заместить другим рынком, тогда может взять на себя производитель.

Продукты питания в основном имеют НДС в 10%, поэтому продуктов питания в принципе это не касается. Это касается некоторых товаров, которые мы производим и которые не считаются продуктами, например, шрот или жом. Здесь, конечно, будет рост цены для российских потребителей. Цены могут вырасти на эти 2%. Рост цен на продукты питания будет несущественным, гораздо существенней два других фактора — это курс рубля и баланс спроса и предложения. По мере роста производства, конечно, баланс будет смещаться в сторону потребителя, и потребитель будет в праве, конечно, ожидать, что будет снижение цен.

Какой курс рубля вам выгоден как экспортеру?

Слабый рубль. Мы производим зерно или масло, и мы работаем на мировом рынке, то есть мы можем продать и в России и на экспорте. Как только курс рубля меняется с 60 до 70 рублей за доллар, в рублях при продаже на экспорте мы получаем вместо 6 тыс. рублей 7 тыс. рублей. Поэтому, конечно, мы ставим российскому потребителю цену 7 тыс. Если он берет, значит мы ему поставляем, не берет — мы отравляем на экспорт. И наоборот это работает, когда рубль укрепляется, также падают цены. А есть ситуация, когда импортный паритет, то есть какой-то товар в дефиците и товар импортируется, например, пальмовое масло, то при ослаблении рубля цена на пальмовое масло растёт, и тогда все продукты, которые являются заменителями пальмового масла, теоретически тоже вырастут в цене.

Планируете ли создать с кем-либо совместное предприятие?

Будет необходимость — будем создавать.

Ведете переговоры об этом?

Может, и ведем. Мы постоянно со всеми ведем переговоры. Такая сейчас ситуация, мы всегда так делали и делаем, и не только мы — весь рынок. Роста уже нет в отрасли, и сейчас покупки и слияния становятся очень интересным направлением деятельности, и все компании этим занимаются, все друг с другом разговаривают.

Вы намерены кого-то купить?

Намерены.

С кем ведете переговоры?

Не могу сказать. Понимаете, это вопрос цены. Как только цена падает до уровня, который нас устраивает, мы покупаем актив. Если не падает — мы не покупаем. Некоторым активам уже десять лет: ведем переговоры, но не купили. На данный момент сделки происходят, в основном если основатели устали, либо они отходят от дел, либо они обанкротились. По-другому сейчас сделки, к сожалению, не происходят.

Как отразится на вашей компании повышение пенсионного возраста?

Я считаю, что в целом нашему бизнесу выгодно повышение пенсионного возраста, потому что у нас во многих регионах дефицит кадров — особенно в сёлах. Конечно, чем больше людей будет хотеть работать, тем лучше для нас. Если это не будет сопровождаться такими странными вещами, как введение уголовной ответственности за увольнение людей и так далее, то тогда всё будет работать.

К чему приведут, например, уголовные преследования за увольнение людей предпенсионного возраста: бизнес будет сокращать людей и до этого, чтобы не иметь этих рисков. Потому что если человек плохо работает или он делает что-то нехорошее, компания хочет его уволить, но не может. Ничего хорошего от этого не будет. Я сторонник либерализации, я сторонник рынков. Я считаю эту меру вредной, и для людей тоже.

Прорабатывает ли ваша компания какие-то меры поддержки сотрудников предпенсионного возраста?

Надо помогать людям, конечно. Надо не бизнесу пытаться угрожать и мешать, а надо людям помогать.

Может быть, у вас есть какие-то конкретные предложения по помощи?

Каждый должен о своем думать. Я думаю о бизнесе. Нет, конечно, надо людей переобразовывать или, например, доплачивать им — много вариантов есть. Но это чиновники должны посмотреть бюджет и решить, что они считают правильным.

Вы будете для своих сотрудников предпенсионного возраста организовывать курсы повышения квалификации?

У нас такой сложный высокотехнологичный бизнес, что у нас каждый год проходит переаттестация всех сотрудников и процесс обучения длится постоянно. Люди каждый год сдают тесты, мы их обучаем по электронным видеосистемам, и в классе тоже.

Сейчас модно вести здоровый образ жизни. Наблюдаете ли вы на фоне этой тенденции снижение потребления масла?

Наоборот, потребление масла растет. Люди от майонеза иногда уходят к маслу или, например, уменьшают потребление маргарина. Потребление сахара, например, в России не падает. Оно не на пике, конечно, как в США или Мексике, где потребление в два раза больше, но потребление сахара могло бы быть меньше, чтобы люди были здоровее.

Потребление углеводов, потребление хлеба падает — это же тоже хорошо. У нас сейчас законодательство изменилось: сейчас стало гораздо меньше трансизомеров и маргарин сейчас производится уже по другой технологии, которая полезнее для человека. Процесс идет постоянно, но у нас просто этот процесс не такой широкий, как, например, в Европе. У нас здоровым образом жизни занимается не все население — мы же видим, спортом не все занимаются.

Ранее вы сообщили о вспышке АЧС на своем предприятии в Белгородской области. Во сколько вы оцениваете убытки от вспышки АЧС? Отразилась ли вспышка на её операционной деятельности?

Незначительными. Главные потери связаны не со стоимостью животных, потому что они компенсируются страховой компанией. Естественно, у нас потом происходит рост ставок, но тем не менее главные потери — это простой комплекса. Чтобы сократить эти потери, используем время для ремонта и для расширения этих комплексов, достройки, замены генетики.

Ранее СМИ сообщали, что группа «Русагро» рассматривала возможность приобрести компанию «Белая птица».

Мы никогда такие вещи не говорили.

Действительно ли вы вели переговоры о покупке «Белой птицы»?

Нет, потому что не у кого покупать. Нечего покупать. Компания банкрот. Акции ничего не стоят. Могут продать банки, но банки не продают пока, поэтому там нечего покупать.

Если банки будут продавать «Белую птицу», купите?

Сейчас посмотрим, когда они решат, оценят этот актив, потому что там же ситуация ухудшается. Ростовские активы уже вообще закрыты. Когда банки определятся, кто этим занимается, потому что там банк плохих долгов, они объявят аукцион, мы посмотрим. Будем думать. Чего сейчас заранее говорить. Придет время — будем решать.