Минсельхоз счел эксперимент с квотой на экспорт зерна в этом году удачным и решил сделать ее постоянной. Аграрии и трейдеры считают этот механизм непрозрачным и опасным для рынка.
Снижение урожайности зерна в этом году из-за погодных условий заставило аналитиков снизить годовые прогнозы сбора зерновых. Несмотря на то что угрозы стабильности для внутреннего рынка не просматриваются (в целом урожай ожидается выше прошлогоднего), Минсельхоз заявил, что намерен сделать введенную в минувшем сезоне квоту на экспорт зерна постоянной и адресной, то есть с учетом прошлогодних объемов продаж для каждой компании (как это происходит в рыбной отрасли).
По словам участников зернового рынка, механизм квотирования в прошлом году оказал негативное влияние на бизнес. Во-первых, распределение квот было непрозрачным. Во-вторых, квотирование привело к избыточному спросу на зерно «про запас» со стороны экспортеров, то есть сыграло прямо противоположную роль и простимулировало дополнительные объемы вывоза вместо их сдерживания. И наконец, видя ажиотажный спрос, аграрии поднимали цены, в результат чего экспортеры работали порой в убыток, чтобы не срывать контракты. Участники рынка считают, что в квотировании нет необходимости в принципе, поскольку трейдеры извлекли уроки из прошлого сезона и в этом заключили уже более реалистичные контракты с поставками в разное время года, а не в начале сезона, как прежде. Эксперты считают, что рынку помогут не искусственные ограничения, а трансформация на базе цифровых торговых платформ, позволяющих работать по прозрачным рыночным законам без сезонных шоков.
Урожай скосило ненастье
В этом году России не удастся приблизиться, как планировалось, к историческому рекорду 2017 года по сбору основной агрокультуры страны — пшеницы (тогда ее собрали 86 млн тонн при 135,5 млн тонн урожая зерновых в целом). Причина — гибель части озимых из-за заморозков и засухи в этом году на Юге России, Урале, в Сибири и на Алтае. В конце июля все аналитические агентства снизили свои прогнозы урожая этого года: «Совэкон» скорректировал его со 128,6 млн до 126,5 млн тонн, в том числе пшеницы — с 80,8 млн до 79,7 млн тонн, почти столько же дает ИКАР. Минсельхоз остался при своих прогнозах на уровне 122,5 млн тонн, включая 75 млн тонн пшеницы, это больше, чем в минувшем сельхозгоду (121,2 млн тонн, 74,5 млн пшеницы).
Первым отчиталась о завершении уборочной кампании житница России Кубань, где на конец июля урожай превысил 9,4 млн тонн, большей частью это пшеница. В среднем ее урожайность составила 49,4 центнера с гектара, хотя в рекордные годы доходила до 54–58 центнеров. В целом урожай зерновых, по данным минсельхоза Краснодарского края, на шестую часть ниже прошлогоднего. По данным Российского зернового союза, урожайность ниже примерно на четверть. Вторая по объемам сбора урожая Ростовская область собрала почти столько же, сколько в прошлом году. Завершается уборочная и в Ставропольском крае, где уже понятно, что соберут на пятую часть меньше, чем годом ранее.
По данным Минсельхоза, на конец июля в стране было обмолочено почти четверть площади под зерновыми и зернобобовыми, валовой сбор составил 37 млн тонн, на миллион тонн меньше, чем в прошлом году, но средняя урожайность пшеницы снизилась на три-четыре процента. «У нас тревоги по поводу урожая по году в целом пока нет, — говорит вице-президент Российского зернового союза (РЗС) Александр Корбут. — Мы видим потери в южных регионах, но в то же время активно идет уборочная в Центральном Черноземье и в Приволжье, где урожай ожидается существенного выше прогнозного. Прибавление не компенсирует в полной мере потери на юге страны. Если бы не они, по пшенице мы приблизились бы к рекорду 2017 года или даже побили его». РЗС пока оставляет свой прогноз на уровне 126,4 млн тонн. «Но, конечно, еще многое будет зависть от хода уборочной на Алтае и в Сибири», — говорит Александр Корбут.
Метеопрогнозы нагнетают тревогу. На прошлой неделе ученые Всероссийского научно-исследовательского института по проблемам гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций (ВНИИ ГОЧС) спрогнозировали увеличение площадей гибели сельскохозяйственных и кормовых культур из-за засухи и суховеев на территории как минимум еще пяти регионов (помимо Юга России). Это Астраханская, Челябинская, Омская, Новосибирская области. Самое главное, под угрозой оказался регион с самой большой площадью пашни в стране — Алтайский край. Здесь уже большая часть аграриев из 23 районов подтвердили гибель посевов из-за засухи на общей площади 90 тыс. га: они могут недосчитаться до трети урожая зерновых. «С учетом переходящих остатков, которые в крае в пределах миллиона тонн, плюс того, что будет убрано — в пределах 3,5 миллиона тонн, нашим зерноперерабатывающим предприятиям и переработчикам масличных культур, в принципе, этого урожая должно хватить», — заявил начальник управления Алтайского края по пищевой, перерабатывающей, фармацевтической промышленности и биотехнологиям Александр Большаков. Больше всего аграрии региона могут недосчитаться своей ключевой агрокультуры — гречихи, что может привести к росту цен на нее или даже к реальному, а не фантомному, как в начале пандемии, дефициту.
Кроме того, из-за теплой и малоснежной зимы засуха, по данным ВНИИ ГОЧС, вероятна также в Нижегородской, Астраханской и Волгоградской областях, а во Владимирской, Рязанской, Московской, Тверской и Нижегородской областях не исключены торфяные пожары. «Нашу тревогу вызывает неблагоприятный прогноз погоды для Поволжья, Урала и Сибири, который может негативно сказаться на потенциале урожайности в этих регионах. Особенно сложной выглядит ситуация на Урале и в Западной Сибири», — говорится в сообщении центра «Совэкон».
Наконец, не все ясно с зерновыми на Кубани, ее вторая по значимости зерновая культура — рис — еще не вызрела, а вода уже давно в дефиците. «Проблема нехватки воды действительно существует, что связано с недостаточной наполненностью Краснодарского водохранилища в этом году, — говорит руководитель агродивизиона холдинга “АФГ Националь” Алексей Попов. — Ситуация находится на контроле регионального и федерального минсельхозов, прорабатываются различные варианты решения этой проблемы. До завершения финальной стадии вегетации риса давать прогнозы на урожай считаем преждевременным».
Не квотируй это
Плохой урожай, но хорошее качество пшеницы на юге страны в конце ушедшего — начале нынешнего сезона позволили аграриям повысить цены предложения для экспортеров до трехлетнего максимума. При этом экспорт в июне и июле шел вяло: трейдеры выполняли еще зимние контракты и дорогое зерно нового урожая покупать не спешили, а вывозили прежде всего остатки урожая прошлого года. К началу сезона остатки пшеницы в сельхозорганизациях составили 3,72 млн тонн, что почти на 42% меньше, чем в прошлом году на этот период. Больше всего закрома опустели опять-таки в южных регионах. К тому же продана большая часть интервенционного фонда — более 1,5 млн тонн. Видимо, это обеспокоило Минсельхоз, который взялся совершенствовать механизм квотирования экспорта. В начале июля глава ведомства Дмитрий Патрушев заявил ТАСС, что квотирование теперь будет постоянным, но адресным. То есть по аналогии с квотами в рыбной отрасли, где они основаны на объемах прежних выловов за определенный период с небольшим увеличением при возможности. «Планируем определить параметры квотирования совместно с участниками рынка после получения итоговых данных об урожае нового сезона — предположительно, в октябре текущего года», — сказал министр. Квоты на экспорт зерна Минсельхоз задумал ввести в прошлом году и сделал это впервые в апреле этого года по июнь включительно вопреки единому мнению участников рынка о вредности этого механизма. «В минувшем сельхозгоду экспортные квоты спровоцировали излишний экспорт до 800 с лишним тысяч тонн зерна, что может повториться в этом году, — говорит, говорит генеральный директор агентства “ПроЗерно” Владимир Петриченко. — Чиновники удивляются, почему они хотели сдержать экспорт квотой, но только ускорили его. На самом деле они просто некомпетентны. На рынке все просто: если вам скажут, что товар будет выдаваться ограниченно, то за ним выстроится очередь, станут скупать впрок». В результате трейдеры попали в ловушку: до и после введения квоты они заключили про запас много контрактов, которые потом не смогли выполнить, во всяком случае без убытков для себя. Экспортные квоты в семь с лишним миллионов тонн с начала апреля расхватали за месяц. «Трейдеры, опасаясь ограничений, сначала много законтрактовали, а потом начали срочно закупать зерно под свои обязательства. Аграрии это поняли и стали повышать цены, потом снова и снова. Такой водоворот наблюдался всю первую половину сезона, — говорит генеральный директор “Совэкона” Андрей Сизов. — Экспортеры теряли деньги всю первую половину прошлого сезона, начав немного зарабатывать во второй. На этот раз они более ответственно подошли к делу: заключили контрактов меньше на начало сезона, но больше на осенние поставки и далее. Кроме того, трейдеры заключили больше контрактов не с диктующими условия каждый сезон южными регионами, как прежде, а с более удаленными от портов регионами и на более поздний срок: на конец августа — сентябрь». Оба эксперта уверены, что такая диверсификация (иметь географически больше продавцов, пусть и с долгими сроками поставки) позволила рынку самому себя отрегулировать без всяких квот, точнее, сгладить вызванный в том числе квотой шторм ажиотажного спроса и высоких цен. Например, если в начале сезона средние цены на российскую пшеницу с 12,5-процентным протеином по многолетней инерции выросли с 202 до 208–210 долларов за тонну (FOB), то уже в конце июля они начали снижаться. Аграрии Юга начали снижать цены на пшеницу после того, как российские трейдеры проиграли по цене украинским на июльских торгах по поставкам зерна в Египет, и теперь это активизирует экспорт. По данным «Совэкона», в июле рентабельность трейдеров начинает увеличиваться: разница между внутренними и экспортными ценами составляет до 8%. Если в июне пшеницу экспортировали только девять компаний против 60 в июне 2019-го, то сейчас число игроков увеличилось до 30.
Платформы всех помирят
Формально квотирование вводится для сохранения баланса внутреннего рынка, чтобы местным пекарям мука доставалась по ценам не выше или ниже мировых. Он пошатнулся в 2015 году, когда из-за обвала курса рубля и роста мировых цен выросли цены и для российских мукомолов, и кормопроизводителей — в полторадва раза. Но уже через год ситуация выровнялась за счет введения экспортной пошлины (она действует, но обнулена). «Но сейчас мы не видим дисбаланса, зерно на рынке пока дорогое, но есть и запасы у мукомолов, — говорит операционный директор Ленинградского комбината хлебопродуктов имени С. М. Кирова Елена Мамичева. — Мы не думаем, что с ростом экспорта образуется дефицит муки или вырастут цены, поскольку сбор урожая все же будет выше прошлогоднего, а тогда у нас пшеницы тоже хватало». Аналитики «Совэкона» в июле прогнозировали экспорт зерновых в новом сезоне на уровне 46,2 млн тонн, в том числе 36,4 млн тонн пшеницы, это больше, чем по итогам прошлого торгового сезона (44,7 и 34,4 млн тонн соответственно). Еще в мае экспорт ожидался близким к рекордному, поскольку в Евросоюзе и Украине будет скверный урожай. Но поскольку у нас урожай оказывается лишь немногим лучше, прогнозы снизили. «Несмотря на снижение запасов, а они незначительные, в стране даже умозрительно не просматривается дисбаланс на рынке зерна, поскольку его попросту более чем достаточно для внутреннего потребления, даже если экспорт удвоить, — говорит Александр Корбут. — И вводить сейчас квоты попросту бессмысленно. Впрочем, как и всегда». По его словам, введение квот в прошлом сезоне уже спутало карты производителям: некоторые не знали, стоит ли сажать пшеницу или другую культуру, что удастся продать. «К тому же квоты распределяли нечестно: сначала по заявкам, кто сколько задекларировал, но критерии отбора заявок были непонятны, — говорит Владимир Петриченко. — А когда их все выбрали, оставшиеся 870 тысяч тонн вывесили на торги, о которых мало кто знал, а кто знал, тот и выкупил». По словам президента РЗС Аркадия Злочевского, в результате многие сельхозпроизводители не получили прямого доступа к экспортным контрактам и были вынуждены работать через посредников или отложить продажи. «Если даже часть квот, как предполагается сейчас, будет адресная, на основе прежних объемов продаж, часть-то все равно будет распределяться по непрозрачному принципу, что снова и снова будет вносить сумятицу на рынке, как в прошлом сезоне».
Кроме того, как выяснилось на прошлой неделе, Минсельхоз не намерен, как говорил прежде, отказываться от такого механизма регулирования цен, как интервенции. Просто сейчас интервенционный фонд (немногим более трех миллионов тонн зерна) назовут стабилизационным, а закупать для него урожай будут по цене ниже рыночной, чтобы сбивать ажиотажный спрос. «Покупка по цене ниже рыночной в госфонд — нормальная мировая практика, но она предполагает и право обратного выкупа по той же цене, чего нет у нас», — говорит Аркадий Злочевский. Смысл такого маневра в том, что в период низких цен фермер может сдать зерно по цене чуть ниже рынка, но в период высоких цен может и первым выкупить его по цене немногим выше той, по которой ранее продал в госфонд.
Эксперт зернового рынка Кирилл Подольский считает, что квоты и интервенции — это анахронизм или рыночный атавизм. «Это даже не косметические меры, в то время как рынку уже давно требуется радикальная трансформация, поскольку из года в год мы видим одни и те же ценовые качели, антагонизм трейдеров и производителей, в результате чего попеременно то одни, то другие терпят убытки, — говорит он. — Я считаю, что зерновому рынку требуется господдержка лишь для переформатирования взаимоотношений на основе цифровых платформ, где не будет посредников, где аграрий сможет сам легко продать свою пшеницу, даже за рубеж». Эксперт считает, что тогда ценообразование будет происходить по всем понятным законам, а в случае мирового дисбаланса уже можно предусмотреть аналогичные биржевым методы регулирования (приостановка торгов и проч.).
Пандемия всколыхнула спрос на альтернативные средства передвижения на электрическом ходу: стремясь избегать общественного транспорта, люди все более широко используют электросамокаты, гироскутеры, моноколеса, электровелосипеды и прочие так называемые средства индивидуальной мобильности (СИМ) на электромоторах. Например, в группе «М.Видео-Эльдорадо» только в июне прирост продаж электрических СИМ составил 25 и 70% в деньгах, по сравнению с июнем прошлого года. Как рассказали «Эксперту» в сети магазинов «Позитроника», спрос на электросамокаты этим летом у них вырос в два раза по сравнению с прошлогодними показателями. Почти втрое скакнул спрос на некоторые виды СИМ и на сайте объявлений «Авито».
Легче, дешевле, функциональнее
Создание первого самоката приписывают каретному мастеру из Германии Михаэлю Кесслеру, который в 1761 году сконструировал «самоходную площадку для передвижения», отдаленно напоминающую современный самокат. В начале прошлого века на самокаты начали устанавливать моторы: первые моторизированные самокаты начала серийно выпускать в 1915 году компания Autoped в Нью-Йорке. Примечательно, что с самого начала на такие самодвижущиеся устройства ставили как компактные двигатели внутреннего сгорания, так и электромоторы (в конструкции Autoped электромотор был встроен в переднее колесо). Однако первые электросамокаты из-за несовершенства свинцовых батарей и электромоторов были тяжелыми, громоздкими и к тому же дорогими. Настоящий прорыв случился в начале 2000-х, когда технологии и появление литий-ионных аккумуляторов позволили делать электросамокаты легкими, быстрыми, с большим запасом хода и при этом доступными по цене.
В последние годы продажи электросамокатов во всем мире переживают бурный рост: по данным Statista, в нынешнем году объем рынка достигнет почти 50 млн единиц, на 47% больше, чем в 2016-м (см. график 1). Россия не отстает от этого тренда. Если в начале 2010-х продажи электросамокатов в стране исчислялись десятками тысяч единиц, то сейчас счет идет на сотни. Например, маркетологи «М.Видео-Эльдорадо» заявляют, что только за первое полугодие текущего года продажи электросамокатов в России уже превысили 100 тыс. единиц.
Помимо электросамокатов распространенные виды электрических СИМ — электрические гироскутеры (платформа с двумя колесами на электрическом приводе без ручки, ноги на которую ставятся параллельно) и моноколеса (движение построено на работе одного колеса, ноги помещаются на подставки, расположенные с двух сторон от него), а также электрические велосипеды. Среди этих устройств электросамокаты занимают доминирующие позиции: по оценкам «М.Видео-Эльдорадо», 77% от общего количества электрических СИМ (в прошлом году было 60%). Гироскутеры и моноколеса сейчас занимают 22%, и их доля снижается. А доля электрических велосипедов сейчас оценивается на уровне одного процента (см. график 2). «Спрос на гироскутеры снижается из-за ограниченного функционала и отсутствия инноваций, а сам сегмент становится нишевым, — говорит Валерия Андреева, руководитель департамента