В последнее время в Казахстане часто любят вспоминать период экономического расцвета Великой степи, когда бесчисленные отары тучных овец и лошадей бороздили степные просторы, кымыз лился рекой, а мясо ели вместо хлеба.
Действительно, к середине XIX века условия для развития животноводства на территории Казахстана складывались как нельзя лучше: благодатные пастбища, богатые сенокосы, наличие воды и кочевой образ жизни номадов позволяли содержать такое количество скота, что чабанам удавалось прокормить не только свой народ, но и экспортировать мясо в соседние страны.
Политолог Марат Шибутов в статье «Восемь фактов об истории торговли России со среднеазиатскими соседями» приводит интересные цифры: «В отличие от торговли со среднеазиатскими купцами казахские товары перерабатывались в Оренбурге и его окрестностях, максимум в Самаре, а дальше уже везли продукты переработки — шерстяные ткани и сало. Основным товаром были овцы, в дополнение к которым шли козы. Гораздо меньше продавали лошадей и коров. По всей видимости, это объяснялось просто: овцы гораздо быстрее размножаются. В среднем за год продавали скота на 657 026 рублей серебром, что представляло довольно значительную сумму (ассигнациями было в пять раз больше). Лошади стоили 10−36 рублей, коровы от 4 рублей 30 копеек до 14 рублей, бараны от 1 рубля 70 копеек до 3 рублей 15 копеек серебром (цены Ханской ярмарки)».
Таблица покупки скота у казахов на Оренбургской и Уральской линии
Примечание. Заметен общий тренд на увеличение торговли: стали стабильно продавать более 300 тыс. баранов в год (в целом по всей границе в начале XIX века продавали до полумиллиона голов разного скота).
Если взять средний «чистый» вес мяса барана 20 кг, то получается, что Казахстан в середине XIX века экспортировал порядка 6 тыс. тонн баранины. Это при населении 1,5 млн человек. Если взять условный показатель экспорта на душу населения, то получается 4 килограмма мяса на 1 жителя страны.
Сегодня эти показатели гораздо хуже. С 1 января по 30 ноября 2017 Казахстан экспортировал 11 138 тонн мясной продукции, из которых лишь 53,6% приходится на красное мясо – 5 968 тонн. Надо понимать, что доля баранины в этом ничтожно мала - на 20 июля 2017 это было чуть более 153 тонн. Притом что за весь 2016 год в целом было экспортировано 306 тонн баранины.
При населении 18 млн человек условный показатель получается весьма грустным - 17 граммов мяса на 1 казахстанца.
Конечно, стоит учесть, что за период с середины XIX века по сегодняшний день произошли определённые изменения, негативно отразившиеся на отрасли животноводства: часть пастбищных земель и сенокосов отошла соседним странам, высохло Аральское море, был реализован проект «Целина» с переориентацией пастбищных земель в пашни, а ещё с нами со всеми случилась независимость, а вместе с ней появились побочные эффекты в виде коррупции и латифундистов.
Потенциал пастбищ на сегодняшний день в Казахстане – более 180 млн га, из которых используется по назначению менее трети – всего 58 млн га.
Можно ли утверждать, что 150 лет назад животноводство в Казахстане было эффективным? Безусловно. Можно ли сказать, что аграрный сектор был конкурентоспособным? Безусловно, даже несмотря на то, что не было понятия «аграрный сектор» и «мировой рынок продовольствия». То же самое с ключевым драйвером экономики страны: агропромышленный комплекс ещё не знал, что он так называется, и термина «драйвер» не было в обиходе, да и экономика страны – понятие для того периода весьма размытое, но тем не менее это являлось ключевым доходом.
Можно ли сказать, что сегодня наше сельское хозяйство конкурентоспособно? В большинстве своём нет.
И основная причина – отставание в технологиях.
На календаре уже давно не середина XIX века, а многие животноводы до сих пор шарахаются от искусственного осеменения, как от черт от ладана. Притом что это очень старая на сегодняшний день технология. Благодаря ей скот гарантированно не подхватит никакое венерическое заболевание (животные болеют ЗППП так же, как люди), фермер можно самостоятельно выбрать генетику, и у овец часто рождаются двойни именно при искусственном осеменении, особенно если применяется кроссбрид (смешивание разных пород), приплод свыше 100% от маточного поголовья.
Но большинство скотоводов настолько консервативно настроены, что предпочитают подвергать всю отару ветеринарным рискам, но использовать только естественное оплодотворение. В итоге генотип слабеет и вымирает.
Если же говорить о КРС, то весь прогрессивный аграрный мир начинает внедрять эмбриональное оплодотворение и суррогатное материнство. Это делается для повышения эффективности скота. Какую корову выбрали бы вы? Ту, которая дает 10 литров молока или 80? А быка - того, который в полтора года весит 400 килограммов или 750, с учётом одинаковых кормовых затрат за период? Ответ очевиден.
В растениеводстве дела не лучше. Урожайность зерновых на уровне целинных времен, новые сорта семян выводит едва ли не единственный академик Уразалиев, бобовые семена на 100% импортные и т.п.
Недавно «Агропарк Каскелен» проводил День поля, и один из журналистов задавал всем один и тот же вопрос: «Готов ли бизнес платить за аграрную науку?». Не знаю, что отвечали другие, но я однозначно ответил: «да», по примеру нашего агрохолдинга.
И это самый верный путь.
Именно бизнес и должен быть заказчиком научных разработок. Потому что именно конечные пользователи технологий знают потребности и необходимость.
Простые примеры.
При импорте мясных пород в Казахстан завезли моракселлез – болезнь, поражающую глаза животных. Раньше на территории страны такой болезни не было. Теперь появилась. Лекарств нет. Но есть учёные, которым оказалось под силу разработать мазь от болезни.
Или взять сам импорт скота. Когда мы покупаем за границей чистопородный скот, нам дают справку о его генетическом индексе (что подразумевает эффективность), но мы верим продавцу на слово. Проверить не можем не потому, что нет генетических лабораторий – их достаточно, а из-за отсутствия утверждённой методики оценки. Есть ли учёные, способные решить этот вопрос? Есть.
КазНИИ животноводства и кормопроизводства закупил оборудование, научился вымывать яйцеклетки и делать эмбрионы. Учёные даже заморозили эмбрионы всех казахстанских пород. Но технология не прижилась и оборудование законсервировано. Потому что нет заказов от бизнеса. Потому что нет понимания необходимости. Потому что для обычного фермера лучше использовать естественное оплодотворение, заражать скот хламидиозом, плодить беспородный скот и снижать эффективность стада.
Целесообразность подпочвенного капельного орошения последнее время уже не требуется доказывать, большинство аграриев понимают и видят на примерах увеличение рентабельности многих культур в разы. Однако у одного из профессоров КазНИИ водного хозяйства несколько лет не было возможности испытать собственную разработку по ещё большему увеличению эффективности технологии посредством совмещения орошения с аэрацией, пока учёный не начал сотрудничать с нашим агрохолдингом. Не было спроса.
Тот факт, что без аграрной науки сельское хозяйство сегодня неэффективно – неоспорим. То сельское хозяйство, которое было ещё 50 лет назад, сегодня нерентабельно. Те методы и технологии, которыми пользовались наши предки, в большинстве своём неконкурентоспособны.
Вот и получается, что мы имеем огромный потенциал, но используем его менее чем наполовину. Имеем возможности огромного роста для АПК и увеличения его рентабельности, но не хотим вкладывать в эффективность. Сидим на бочке с золотом, а сами живём впроголодь.
Другое дело, что для обычного фермера сотрудничество с аграрной наукой – непозволительная роскошь, но ведь есть мировой опыт по кооперации, вскладчину ведь всегда легче.
Впрочем, это тема для уже совсем другого разговора.
Для справки: По данным Министерства национальной экономики, в среднем казахстанцы потребляют 55,8 килограмма мяса в год на 1 человека. Средний вес одного ягнёнка, идущего на забой, около 18 кг. Получается, что в среднем казахстанец потребляет 3,1 головы в год. Исходя из практики, один чабан может пасти около 600 голов овец, которые дают около 90-95% приплода, получается, что один чабан может обеспечивать мясом более 180 человек.