Председатель правления Союза экспортеров зерна Эдуард Зернин рассказал "РГ", что изменит экспортная пошлина на пшеницу, почему выросли цены на хлеб и как увеличить экспорт зерна.
Вы принимали участие в совещаниях по ценам на продукты в правительстве и минсельхозе. Вы за регулирование цен или против?
Эдуард Зернин: Концепция свободных рынков нигде в мире так и не реализована. Ее пытались сделать в Аргентине, но она провалилась. Закончилось все гиперинфляцией. Насколько я знаю, других опытов после этого и не проводили. Свободный рынок существует только в учебниках макроэкономики. У нас почему-то принято пенять "вот у них на Западе не так". Ничего подобного. Там ровно так же. Собирается бизнес за столом вместе с представителями государства. Так же обсуждают, договариваются устно или письменно и выполняют. У нас тоже настало такое время. Я считаю, это совершенно правильно.
Экспортная пошлина на подсолнечник по просьбе Масложирового союза с 9 января повышается с 6,5% до 30%. Но одновременно переработчиков обязали зафиксировать цену на подсолнечное масло на полке. Получается, им никакой выгоды от этой пошлины?
Эдуард Зернин: Это ведь логично: если людям пошли навстречу и ограничили экспорт подсолнечника, они должны взять на себя встречные обязательства и умерить свои аппетиты в ценообразовании на подсолнечное масло. В противном случае это действительно выглядит как попытка наживы за счет растениеводов. Пожертвовать целой отраслью растениеводства ради интересов пятерки крупнейших переработчиков было бы очень странно.
Полагаю, по экспортной пошлине на зерно у вас другая точка зрения?
Эдуард Зернин: По зерну ситуация действительно немного иная. Цена на зерно напрямую не влияет на цену продуктов на полках в магазинах - в магазин зерно идет дольше. Сначала оно смелется в муку, потом приедет на хлебозавод. В структуре себестоимости производства батона доля зерна составляет не более 25%.
Мы понимаем, что пошлина на пшеницу будет введена. Решение принято - мы должны его исполнять. Для нас нет проблемы в самой пошлине, для нас проблема - в механизме и сроках. Мы просим ввести пошлину на тонну продукции, а не пропорциональной цене контракта. Мы неоднократно в течение года выступали с инициативой изменения валютного законодательства (в частности, по возврату валютной выручки), чтобы российские экспортеры имели возможность на равных условиях с зарубежными игроками поставлять напрямую российское зерно конечным потребителям. До введения пошлины это не было так критично. Но сейчас, начиная работать с товаром, облагаемым пошлиной, мы попадаем в очень специфичную зону регуляции, где таможенная стоимость начинает играть роль. И мы как раз хотим избежать этого риска.
Что касается сроков, наша просьба такая: пошлина не должна вводиться завтра, потому что мы уже отконтрактованы. Речь идет о миллионах тонн. Да, в первую очередь потери понесут экспортеры. Но в любом случае они размажутся по всей цепочке, потому что экспортеры будут отрабатывать эти деньги. Зачем допускать это? Я очень надеюсь, что нас услышали: сейчас обсуждается вариант введения пошлины на пшеницу с 15 февраля.
Хорошо. Масложировая отрасль зафиксирует цены на подсолнечное масло. Но у хлебопеков и так маржа минимальная. Еще и зерно в цене выросло. Им-то куда снижать цены?
Эдуард Зернин: Про низкую маржинальность у мукомолов и хлебопеков я слышу давно. Но если люди остаются в этом бизнесе, значит, они что-то в нем зарабатывают. Мы не видим никаких массовых банкротств этого сектора. Но зато мы видим, что переработчики составляют нам как экспортерам конкуренцию на закупках зерна. И зачастую не мы, а они являются драйверами этих цен. Маржа экспортера гораздо меньше маржи переработчика. Экспортеру зачастую проще остановиться и приостановить закупку, чем участвовать в гонке цен.
В этом сезоне переработчики допустили серьезную коммерческую ошибку в начале сезона. Они рассчитывали, что цены пойдут вниз, урожай зерна ведь огромный. Поэтому не стали закупать сырье сразу и формировать запасы, а решили подождать. Но цены подскочили. Переработчики не просчитали аппетиты и емкость внешнего рынка, не просчитали последствий неурожая в других странах - конкурентах России. Они действительно не ожидали, что внешний рынок сможет съесть то, на что они претендовали. А когда в октябре это стало понятно, тогда они включились в гонку с экспортерами за зерно. Ведь нельзя же остановить производство - ему нужно сырье. А гонку с экспортерами выдержать сложно, потому что у экспортеров устоявшиеся финансово-хозяйственные связи с производителями. Даже когда переработчик предлагает выше цену, не факт, что ему продадут - в силу в том числе и простоты работы с экспортерами.
На рынке подсолнечника ситуация немного другая - есть определенный дефицит семечки. Но он сложился в первую очередь за счет агрессивного наращивания перерабатывающих мощностей. Вот тут вопрос как раз к переработчикам: зачем они вкладываются и расширяют свои мощности, если понимают, что у нас есть дефицит семечки? И как их инициативы, ограничивающие сельхозтоваропроизводителей в экспорте подсолнечника, могут способствовать повышению объемов производства семечки? Кроме общих слов о том, что это принесет всем добро, я не понимаю, как это может сработать.
Предполагается ввести еще один механизм регулирования на рынке зерна - сейчас активно обсуждается законопроект о прослеживаемости зерна. По вашей оценке, насколько сейчас велика доля "серых" поставок за рубеж? Есть ли у иностранных партнеров претензии к качеству нашего зерна? И что изменит этот закон?
Эдуард Зернин: Серые поставки за рубеж могут оценивать только те, кто ими занимается, или правоохранительные органы. Насколько я знаю, счет идет минимум на сотни тысяч тонн. Называлась даже цифра в 1 млн тонн. Это достаточно серьезные объемы.
Мы принимали участие в разработке изменений в закон о зерне. Мы поддерживаем эту историю по одной простой причине: нам надо гарантировать качество нашей продукции. У нас все хорошо с зерном с точки зрения потребительских характеристик, но есть проблемы с фитосанитарным качеством. Система прослеживаемости зерна поможет нам решить эту проблему. Амброзия, бодяк и т.п. - из-за этого у нас возникают проблемы с поставками во Вьетнам, Индонезию, из-за этого нас как страну не открывает Китай (разрешены поставки только из отдельных регионов).
Система прослеживаемости зерна будет гарантировать фитосанитарное качество той продукции, которую мы поставляем на экспорт. Мы будем знать источник заражения, а сейчас понятия не имеем. Свалили несколько составов где-нибудь в Новороссийске. Подсушили и перемешали, и это пошло в лодку. Лодку забраковали. А мы не понимаем, где возникла проблема. Предлагают решение - давайте поставим сепараторы на терминал. Но это просто увеличит нагрузку на конечное звено, соответственно приведет к еще большим логистическим издержкам, которые и так у нас очень высоки. Зачем это делать, когда можно еще на уровне поля отрегулировать?
Противники этого закона говорят, что это увеличит финансовую нагрузку на сельхозтоваропроизводителей...
Эдуард Зернин: Мне кажется, что производитель, уверенный в качестве своего зерна, должен быть только заинтересован в этой системе. Ведь покупатели будут наверняка знать, что у этого производителя зерно чистое, и поэтому готовы будут его приобретать даже по более высокой цене. Тогда мы сможем договариваться напрямую с гораздо большим спектром покупателей - с теми, кто сегодня как раз опасается покупать.
Этой осенью озимые серьезно пострадали от отсутствия влаги и прежде всего в южных, экспортно ориентированных регионах. Насколько это снизит экспорт зерна? Повезут ли за рубеж озимые (как в случае с яровыми) из центральных регионов?
Эдуард Зернин: Симптомы тревожные. Был большой объем сева в сухую почву. Я сам лично наблюдал в Краснодарском крае и Ростовской области столбы пыли на полях, которые стояли во время посевной. Там не было ни грамма влаги. Сейчас морозы и отсутствие устойчивого снежного покрова тоже делают свое нехорошее дело. Но мнение специалистов такое: выводы о состоянии озимых можно будет делать только после возобновления вегетации весной. Надо учитывать, что селекционно-семеноводческая отрасль эволюционирует: сегодняшние семена могут оказаться сильнее тех, которые были раньше, вопрос лишь в том, что использовалось в каждом конкретном случае. Конечно, если на юге будет неурожай, он опять будет замещен экспортным объемом из других регионов, в первую очередь из центра и Поволжья.