Значительного роста цен на зерно в 2018 году ждать не стоит. Скорее всего, не увеличится и господдержка – на то же льготное кредитование в Ростовской области фактически выделено меньше средств, чем в нынешнем сезоне. Однако есть надежда, что власти лучше отработают механизмы её доведения, а также зерновую логистику – и это повысит прибыльность в растениеводстве. Об этом и многом другом шла речь на декабрьском, итоговом заседании Клуба агрознатоков ИД «Крестьянин», на которое мы по традиции позвали руководителей крупных сельхозпредприятий юга России.
Господдержка и льготные кредиты – один из главных аграрных «сюжетов» 2017 года. Перевод ряда поддержек в «единую субсидию», первый опыт выдачи кредитов под 5%, попытки «поднять» животноводство – далеко не все инициативы федеральных властей были благодушно приняты аграрным сообществом. Наибольшую критику вызвала, понятно, новая система кредитования.
Деньги будут, но мало?
– Мы заявлялись несколько раз, но всё безнадёжно, – рассказал директор ЗАО имени Ленина Геннадий Климов. – Наверное, у Александра Николаевича Ткачёва слишком большое КФХ, мы до кредитов не доберёмся…
Чаще всего подобные мнения приходится слышать от фермеров, руководителей небольших хозяйств. Но как ни удивительно, даже средние и крупные по южнороссийским меркам предприятия (10-30 тыс. га) также не получили ни копейки под 5%. Либо же получили меньше, чем просили – и гораздо позже, чем это было нужно.
– Подавали документы 4-5 раз и в разные банки, и нигде не одобрили заявку, – подтверждает замдиректора ООО «Энергия»
Василий Бухтияров. – Пока нас включили в список, деньги кончились. Обещали, что креди-
ты будут прозрачные. Ну, вот так и получилось: их просто нет.
В колхозе «Светлый» из заявленной суммы было одобрено около 10%, говорит председатель хозяйства Александр Гончаров. Причём несмотря на обещание дать ответ в течение пяти дней, решение пришло через полтора месяца.
Очень тяжёлая ситуация сложилась на Волге. Как утверждает президент общественной организации «Волгоградский фермер им В.И. Штепо» Михаил Шаронов, в его области льготные кредиты получила лишь одна пятая от тех, кто на них претендовал. Основная часть досталась нескольким крупнейшим холдингам.
– Мы долго ждали – почему нельзя было сразу сказать, что деньги кончились? – возмущается Шаронов. – Заявки более чем на миллиард рублей остались без ответа!
По словам замминистра сельского хозяйства Ростовской области Ольги Горбаневой, льготное кредитование – очень хороший и правильный инструмент, если потребности в кредитах реально соответствуют выданным займам. Но в нынешнем году этого не случилось.
– Для нашего региона было предусмотрено около 900 млн рублей на льготные кредиты при потребности в четыре миллиарда, – признала замминистра. – Уже 21 сентября Минсельхоз РФ перестал производить отбор проектов в связи с тем, что не были понятны лимиты на следующий год. В 2018 году на эти цели для нас заложено 750 млн, меньше, чем было.
Причём часть этих средств придётся направить на обслуживание кредитов 2017 года. Но в течение года поддержку могут добавить, и обычно добавляют. Это что касается краткосрочных займов. По инвесткредитам до регионов лимиты не доводятся. Но если у кого-то есть инвестиционные планы, то лучше обращаться с заявками уже сейчас.
Одна из главных претензий аграриев – непрозрачность процедуры. Получил одобрение в банке, но пришёл отказ из Минсельхоза: подобные ситуации уже бывали. И как понять, почему это произошло?
– Есть нормативные акты, в которых определены требования к заёмщикам, – отвечает Ольга Горбанева. – Там указаны приоритетные отрасли: молочное животноводство, тепличное производство и т. д. К прозрачности есть вопросы, да. В течение всего года отрабатывался программный продукт, в котором заявки в банки и реестры Минсельхоза находятся в открытом доступе и отслеживаются онлайн. Когда его введут, то принципы отбора станут очевидны. Ещё раз отмечу: если бы лимиты соответствовали потребностям, этих вопросов бы не возникло.
В текущем сезоне многое делалось на ходу: отрабатывались механизмы, совершенствовалась нормативная база. В 2018-м всё должно быть гораздо приличнее, резюмирует замминистра.
ПАО «Центр-инвест» – один из региональных банков, включения которого в систему льготного кредитования ждали аграрии. В конце концов это произошло, но деньги к тому времени уже были распределены. Председателя совета директоров банка Василия Высокова это не смущает.
Председатель совета директоров банка «Центр-инвест» Василий Высоков: «Господдержка малого бизнеса – это всегда малый бизнес государственных чиновников»
– Ещё в 1999 году после работы в одном федеральном фонде я написал книжку «Малый бизнес: made in Russia», – вспоминает Высоков. – И в ней на основе своего опыта объяснил: везде и всегда, при любой власти и погоде государственная поддержка малого бизнеса – это малый бизнес государственных чиновников. Ничего другого тут не происходит, кроме перетягивания одеяла среди узкого круга людей. Вся эта поддержка составляет лишь 2% от налогов, которые платит бизнес. Ну снизьте вы налоги на 2%, и всем будет хорошо! Но у меня есть оптимизм. Правда, он основывается на других принципах. Мы выходим на новую траекторию развития, когда идут постоянные изменения на фоне кризиса. И в этих условиях мы просто должны научиться жить. Тем более что у юга России есть ряд преимуществ: даже если будет спад производства в целом, на нас всё равно остаётся ответственность, чтобы страна была сыта.
Если не считать льготного кредитования, какой ещё господдержки стоит ожидать донским аграриям в 2018 году? По словам Ольги Горбаневой, в целом её объём остаётся на уровне текущего года: 6 млрд рублей.
Уже второй год как животноводство объявлено в регионе отраслью «опережающего развития», поэтому значительная часть субсидий направлена в эту сферу. Поддержка по возмещению затрат на приобретение племенного поголовья увеличилась вчетверо по сравнению с 2016 годом и составила 370 млн рублей.
– В текущем году мы финансировали эти затраты исключительно из регионального бюджета, – поясняет Ольга Горбанева. – Федерация субсидирует только приобретение отечественного скота. Мы оставляем нашу поддержку в прежнем объёме, и также будем возмещать покупку скота по импорту. Кроме того, сохраняется федеральная компенсация прямых затрат по инвестпроектам: на строительство теплиц – 20%, а на молочные фермы и селекционно-генетические центры – 30%.
Тем не менее, несмотря на заявленные суммы, «молочной» поддержки не хватает, констатируют аграрии.
– Я приведу несколько цифр, – рассказывает Геннадий Климов. – У нас есть дойное стадо, 800 голов. Мы за короткое время увеличили производство молока вдвое, с двух до четырёх тысяч тонн в год. Импортозамещение и т. д. Это потянуло увеличение зарплат, отчислений – у нас на животноводство завязано 100 человек. Потом нам говорят: «Несвязанную поддержку не надо. То не надо, это не надо – всё объединим и направим на льготные кредиты». Кредитов нет. Мы людей мобилизовали, продуктивность подняли! Батальоны просят огня – мы переправились на другой берег! Где огонь? В прошлом году мы получили 18 млн рублей поддержки, а в этом получим два миллиона… Как так?
Кстати, печальная, но ожидаемая новость: в 2018 году донские аграрии снова остаются без несвязанной поддержки, пресловутой «погектарки» (не считая овощеводства). Год назад Минсельхоз РФ исключил Ростовскую область (и ещё ряд регионов с благоприятным для растениеводства климатом) из числа её получателей. В ответ на это донские власти выделили 224 млн рублей на поддержку районов с низким уровнем плодородия почвы. Сохранится ли региональная «погектарка» в 2018 году, пока неизвестно – решение зависит от губернатора Василия Голубева. Зато предусмотрены средства на региональное субсидирование 20% затрат на покупку отечественной техники. Эта мера действует на Дону уже несколько лет.
– Средства предусмотрены только для тех, кто занимается животноводством, садоводством, выращивает виноград, – оговаривается Ольга Горбанева. – Хотя даже несмотря на это ограничение, поддержка очень востребована: в 2017 году все 250 млн рублей были освоены ещё до начала сентября.
И снова о «погектарке»: ей бывают не рады даже те регионы, где она сохранилась. Важный штрих к портрету современной госполитики.
– Несвязанная поддержка в Волгоградской области есть, но вот в моём хозяйстве (12 тыс. гектаров) она составила 1,2 млн рублей, то есть 100 рублей на гектар, – признаёт Михаил Шаронов. – Причём чтобы её получить, мы пережили целые дебаты с нашим минсельхозом. Около тысячи фермерских хозяйств, кто претендовал, вообще её не получили. Нашли какие-то мелкие ошибки, налоговые недоимки в 30-50 рублей.
Цена не упадёт.Но и не вырастет?
Господдержка – не единственная тема для обсуждения итогов года. В текущем сезоне российский зерновой рынок пережил сразу несколько катаклизмов: рекордные урожаи, которые пришлось спешно вывозить, внезапное закрытие (а потом открытие) важных рынков, мини-революция в результате борьбы налоговой службы с незаконным возмещением НДС… Каждый из этих сюжетов достоин отдельной конференции.
Гендиректор ИКАР Дмитрий Рылько: «Мир купается в южнороссийской пшенице»
Гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (г. Москва, ИКАР), хорошо известный аграриям эксперт Дмитрий Рылько подвёл итоги уходящего сезона:
– Недавно в Стамбуле была большая зерновая конференция, и мой коллега аналитик Ден Бассе выступал с докладом, который назывался «Мир купается в российской пшенице». На самом деле он купается в южнороссийской пшенице, поскольку 80-85% из рекордного экспорта как раз идёт из наших трёх аграрных регионов. Более того, впервые за долгие годы Кубань и Ростовская область стали третьим и четвёртым регионами в мире (!) по экспорту пшеницы. Впереди только Западная Австралия и американский штат Канзас.
Третье наблюдение: юг заметил это меньше, но рекордные урожаи сопровождаются большими проблемами с доходностью. В других регионах ситуация крайне печальная, там цены упали существенно ниже экспортного паритета. И болтаются на страшно депрессивных уровнях.
Четвёртое: принятие Хартии в сфере оборота сельхозпродукции (предписывает компаниям покупать зерно только у проверенных продавцов и не работать с «серыми» посредниками. – Прим. авт.) – это фундаментальное землетрясение, происходящее на наших глазах. Оно меняет рынок до неузнаваемости, и одна из новинок состоит в том, что экспортёры неожиданно стали покупать зерно напрямую в хозяйствах.
Этот факт подтвердил и руководитель отдела закупок ООО «ТД “РИФ”» (крупнейший экспортёр зерна в России в последние два года) Александр Погорелов:
– Хартия поставила всё на свои места. Мы работаем сейчас исключительно с сельхозпроизводителями, – признал он. – Никаких агентских договоров.
К слову, далеко не всех аграриев устраивает подобное положение. Как утверждает совладелец ООО «Агрофирма “Прогресс”» Валерий Неженец, из-за инициатив налоговой службы с рынка ушли и добросовестные посреднические компании. И теперь покупку зерна монополизировали трейдеры. А где монополия, там и манипуляции с ценами.
Руководитель ассоциации «Волгоградский фермер» Михаил Шаронов соглашается с коллегой.
– В октябре одна компания, входящая в десятку крупнейших экспортёров, предложила нам купить пшеницу с 13,5% протеина за 5,9 руб./кг, – расска-
зал он. – Зерно с протеином 12,5% стоило 5,5 рубля/кг. И вся область столкнулась с подобной ситуацией. Другая фирма предложила 7,1 рубля за кг. Хорошо, отправили им документы.
Они вышли на связь только через 21 день! «Как же можно с вами работать?» – спрашиваем. А они отвечают: «Знаете, сколько у нас таких, как вы? Не хотите – не работайте». И вот итог – из моих 8 тысяч тонн зерна ни один килограмм не закуплен трейдером.
По словам Дмитрия Рылько, ещё одно последствие хартии заключается в том, что экспортёрам вдруг неожиданно понадобились элеваторы, поскольку теперь они не могут контролировать качество зерна в фермерских хозяйствах. Раньше формированием партий и соблюдением качества как раз и занимались компании-посредники, которые массово ушли с рынка. В свою очередь, это привело к радикальным изменениям в логистике – услуги РЖД вдруг оказались очень востребованными. Стране не хватает вагонов, и все жалуются на дефицит, хотя объёмы перевозок рекордные.
Всё это обострило и так давно назревшие проблемы.
В России необходимо системно развивать логистическую инфраструктуру зернового рынка, считает исполнительный директор Зернового союза Ростовской области Юрий Паршуков. В частности, государство должно субсидировать аграриям прямые затраты на строительство элеваторных комплексов. Более того, нужна полноценная стратегия развития экспорта, учитывающая все возможные направления и варианты логистики.
– Нужно на федеральном уровне определить наиболее эффективные экспортные потоки, – говорит Паршуков. – Условно: почему сибирское зерно едет на юг, а не в Китай? А может, там вообще надо развивать переработку?
Экспортные мощности в портах – наименее проблемная зона, считает Дмитрий Рылько. За последние несколько лет в России расширены сразу несколько терминалов в Ново-российске, Азове, готовится масштабный проект мощностью хранения в 8 млн тонн на Тамани. Если он будет реализован, произойдёт серьёзный переворот в экспортной логистике. А вот в том, что выходит за пределы прибрежного контура, остаются колоссальные трудности.
– На том же Поволжье мы лет на 35 отстали от конкурентов, – признаёт глава ИКАР. – Там если десять вагонов за день выгружается на элеваторе, то считается круто. В нормальных странах за восемь часов грузится 10 тысяч тонн. Опять-таки, автотранспорт преследуют из-за перегруза, с перевозкой «река-море» просто беда. Тут нужны инвестиции с господдержкой. Вряд ли частный бизнес сам это потянет.
Каким будет окончание сезо-на? Ничего «обнадёживающего» глава ИКАР пока не фиксирует – такова динамика курса рубля.
– Мы видим, что форвардные (то есть рассчитанные на поставку в будущем. – Прим. авт.) сделки по экспорту дают примерно полдоллара-доллар прибавки каждый месяц, – говорит Дмитрий Рылько. – То есть сегодня на условиях FOB в Новороссийске цена составляет $ 190-191 за тонну, а на апрель – $ 193-194. Несильная прибавка. Хороший рост ожидается по кукурузе в следующие месяцы, но с этой культурой на юге не очень здорово, её меньше, чем в прошлом году. Если же смотреть на новый сезон, то мы видим неплохое состояние озимых по югу. Стабильно выглядит соседняя Украина. Её, правда, трясёт немного, то плюс десять, то минус два на градуснике, но если переживут, то будет достаточный урожай… В Европе с озимыми тоже всё хорошо.
Подсолнечник: как мы и прогнозировали, по всей стране идёт взлёт цены, он начался примерно с декабря. Это можно было предсказать: подсолнечника мы производим меньше, чем в 2016 году. И на Украине так же. Но нас ограничивают мировые цены на подсолнечное масло. Они ещё низкие. Революции по цене на подсолнечник не будет. Она начнёт мощно расти, только если случится какой-то огромный сбой в Аргентине или Бразилии. Пока там спокойно.
Ждать хороших цен на пшеницу в ближайшие годы не стоит, убеждает президент агрохолдинга «Урал-Дон» Александр Ярошенко.
– Я начинал заниматься сельским хозяйством в 2003 году, – вспоминает он. – Тогда в мире накосили 560 млн тонн зерна. Цена в Новороссийске была 140 долларов за тонну. В следующем году накосили уже почти 600 млн тонн, и цена упала до 110 долларов. То же и сейчас – планировали собрать 732 млн тонн, а вышло почти 755 млн зерна. Мы должны понимать: цена уже не вырастет. Наша задача – заниматься снижением себестоимости производства. Чтобы она не превышала 110 долларов.
Будет ли расти спрос на высокопротеиновую пшеницу и стоит ли аграриям в начале года вкладываться в её «качество»? Гендиректор ИКАР не даёт однозначного ответа. Но фермерам стоит учитывать несколько важных нюансов.
– Ключевым импортёром такого рода продукции у нас является Турция, – говорит Дмитрий Рылько. – Но она ведёт себя непредсказуемо. В этом год турки вдруг увидели, что пшеницу с протеином 13,5-14,5% им гораздо выгоднее брать в Германии или Литве, нежели на юге России. И затарились зерном в Европе. Кстати, мало кто знает, но Литва в последние годы стала очень мощным экспортёром пшеницы…
Почему российский юг проиграл конкуренцию? По оценке Дмитрия Рылько, это произошло из-за того, что ставки корабельного фрахта на Азовском море в текущем сезоне колоссально выросли. И это «съело» выгодную разницу в цене.
– Сейчас перевозятся по морю огромные объёмы зерна, – говорит Рылько. – Такого никогда не было, спрос вырос. Кроме того, в 2017 году внезапно возникла «угольная» тема. В разгар сезона судовладельцы осознали, что им лучше и прибыльнее возить уголь, чем зерно. Фрахт взлетел, и этот конъюнктурный фактор сломал высокопротеиновый рынок. Если мы считаем, что это временное помутнение, и в новом году всё вернётся в нормальное русло, то нам остаются гарантированные 2,5 млн тонн качественной пшеницы для Турции и ещё около 100 тыс. тонн для Италии. Если же катавасия с фрахтом затянется надолго, то Северная Европа выбивает нас с этого рынка, и продавать пшеницу придётся дешевле.
В целом же, резюмирует Дмитрий Рылько, из планируемого экспорта в 35 млн тонн около 25 млн тонн – это пшеница с протеином 12-12,5%. Она наиболее востребована. Ещё 5-6 млн тонн – и это новое для России направление – пшеница с 10,5% протеина. Её потребляет та же Турция, Филиппины, Вьетнам, Таиланд. Остальное – качественная «тройка», которую приходится «распихивать» в разные страны.
Что касается доходности растениеводческого бизнеса, то большой маржи здесь и вправду вряд ли стоит ожидать, признаёт глава ИКАР. Если, конечно, не случится глобальной засухи где-нибудь в Австралии. Опыт всего мира показывает: аграриям надо вкладываться в зернохранилища, сортировать зерно по уровню протеина и продавать разными партиями под запросы рынка.
– Если вы хотите зарабатывать, то должны сами заниматься сепарированием и миксованием зерна, – советует Дмитрий Рылько. – Не отдавайте данную функцию экспортёрам или посредникам. В обозримой перспективе всё сведётся к этому: вы будете иметь копейки на килограмме, и они как раз находятся в смешивании.
Председатель едва ли не самого благополучного коллективного хозяйства Кубани, СПК «Знамя Ленина» Юрий Хараман придерживается альтернативной точки зрения.
– Однобокость развития нашего АПК привела к тому, что зерна полно, и мы не знаем, куда его деть, – говорит он. – Вот в нашем хозяйстве с этим нет проблем! Мы получаем 55 тысяч тонн зерна и из них 25 тысяч тонн используем сами. Производим 30 тысяч тонн молока. На каждый гектар земли у нас одно животное КРС – всего 14,5 тысячи голов! Мы получаем полтора миллиарда рублей выручки, и из них миллиард даёт как раз животноводство. Закладываем сады, выращиваем овощи, есть своя сеть магазинов, переработка зерна – торгуем мукой, хлебом… Может, мы сами виноваты в том, что загнали себя в угол?!
…Пожалуй, над этим вопросом стоит подумать в 2018 году.