Агропром растет во все более сложных макроэкономических условиях (Агроинвестор)

Это добавит примерно 2% к уровню годовой инфляции, поэтому ЦБ повысил ее прогноз с 10,8% до 12−13%. МЭР предполагает, что цены вырастут на 11,9%, однако в сентябре глава ведомства Алексей Улюкаев отмечал, что оценка может быть повышена, и признавал резонными цифры ЦБ. Тем не менее Минэкономразвития рассчитывает на рост ВВП уже в следующем году, хотя и с меньшим, чем прежде, оптимизмом: прогноз снижен с 1,8% до 0,9%. Центробанк в базовом сценарии предполагает, что в 2016 году экономика останется в минусе на уровне 0,5−1% и небольшие положительные значения можно будет увидеть только в 2017-м.

Падение вслед за нефтью

Основные факторы падения российского ВВП — сокращение инвестиций в основной капитал и цен на нефть. Последнее, среди прочего, уменьшает показатель чистого экспорта. Прогнозы МЭР на 2016 год будут реалистичными, если до конца 2015-го нефть подорожает хотя бы до $60/баррель и снизится влияние геополитических факторов, считает аналитик инвестхолдинга «Финам» Тимур Нигматуллин. При неблагоприятном сценарии развития событий нас ждут два года рецессии, добавляет он.

Руководитель практики по работе с компаниями сельскохозяйственного сектора КПМГ (KPMG) в России и СНГ Виталий Шеремет предполагает, что падение ВВП по итогам года достигнет 4%. Делать прогнозы на 2016-й, по его словам, невозможно: на коротком отрезке времени сложно оценить влияние таких факторов, как цены на нефть, геополитика, позиция ФРС США по ключевой ставке, курсы валют и т. д. О восстановлении экономики можно будет говорить лишь после стабилизации ситуации и оценки последствий текущего кризиса. В то же время, по прогнозу КПМГ, в 2015—2020 годах средневзвешенный годовой рост ВВП составит 1,4%, комментирует эксперт.

Сейчас все упирается в политику: как станет развиваться ситуация на Украине, что будет с санкциями Запада и т. д. Без ухудшения внешних негативных факторов возможен хоть и небольшой — на 0,9−1,5% — но рост экономики уже в следующем году — за счет эффекта низкой базы, рассуждает вице-президент инвесткомпании «Атон» Иван Николаев. Однако нужно понимать, что начинают сказываться еще и более глобальные проблемы, связанные с развивающимися рынками, прежде всего —замедление роста в Китае. Это обстоятельство влияет не только на волатильность мировых рынков и уровень цен на сырье, но и на перспективы развития глобальной экономики и торговли. При этом Китай является крупнейшим торговым партнером России. По словам Николаева, негативное воздействие этого фактора мы можем ощутить уже в следующем году. В 2015-м Николаев ожидает падения ВВП более чем на 3%, но уточняет, что сейчас сложно что-либо прогнозировать.

Правда, есть и позитивные моменты, продолжает эксперт: в 2016-м мы можем ощутить эффект отсутствия инвестиций в нефтяную отрасль. «Когда нефть дешевеет, компании начинают сокращать добычу, а значит, в будущем котировки или перестанут падать, или будут расти, — поясняет он. — Учитывая, что спрос на нефть сохраняется, возможно, за счет уменьшения предложения в следующем году цены развернутся, что благоприятно для нас». Однако больше $60−65/баррель ждать не стоит, уточняет Николаев: как только добывать нефть вновь станет выгодно, компании увеличат добычу.

Минэкономразвития считает, что нефть в 2015—2016 годах в среднем будет стоить $50/баррель. В следующие два года она будет прибавлять по $5 за бочку. Центробанк в базовом прогнозе исходит из $50/баррель в следующие три года. Правда, у регулятора есть еще рисковый сценарий, предполагающий снижение цены барреля нефти до уровня $40 или ниже в 2016—2018 годах. Согласно оптимистичному варианту, в следующем году нефть подорожает до $60/баррель, а в 2017 и 2018-м — до $70−75/баррель.

При реализации сценария долгосрочных низких цен на нефть основным драйвером восстановления экономики станут частные инвестиции, для привлечения которых необходимо решить структурные вопросы, которые скопились в нашей экономике, говорит Виталий Шеремет. Сегодня власти пытаются привлечь инвестиции путем «территориальных» мер, создавая ТОРы, ОЭЗы, налоговые гавани и т. д., при этом бизнес, согласно исследованию КПМГ, считает для себя приоритетными более комплексные «индустриальные» меры: развитие инфраструктуры, совершенствование судебной системы, понятные схемы распределения госпомощи.

Применительно к сельскому хозяйству председатель совета директоров «Великолукского молочного комбината» Дмитрий Матвеев выделяет основные факторы, мешающие росту инвестиций. Во-первых, это отсутствие понятных правил игры в долгосрочной перспективе: программы поддержки того или иного сектора чуть ли не ежегодно корректируются вслед за сменой приоритетов государства. Во-вторых, неразвитость инфраструктуры на селе, что влияет на привлечение молодых специалистов. Кроме того, негативно сказывается отсутствие уважения к отрасли. «У нас, к сожалению, непопулярно заниматься сельским хозяйством, получать профильное образование, — отмечает он. — В Европе или США к людям, которые работают в АПК, относятся так, как у нас к нефтяникам или газовикам. В России представители агроострасли не пользуются таким уважением».
Мало для драйвера

По предварительным данным Росстата, в августе ВВП снизился к прошлому году на 3,5%. Индекс промышленного производства сократился на 4,3%, зато агросектор прибавил 2,3%. Вклад отрасли в экономику по итогам первого полугодия составил 2,6%, а с учетом рыболовства и рыбоводства — 2,9%. И хотя премьер-министр Дмитрий Медведев в последнее время не раз отмечал успехи сельского хозяйства и его рост, положительной динамики в АПК недостаточно для существенного увеличения ВВП. «Чтобы повысить долю хотя бы с 3% до 4%, отрасль должна прибавить 30% за год, что за гранью реальности, — уверен Николаев. — Россия давно перестала быть аграрной державой, поэтому развитие сельхозпроизводства не может радикально изменить картину экономической ситуации в стране».
К сожалению, весовой показатель АПК в ВВП невысок, поэтому он не сможет кардинально повлиять на экономику, соглашается партнер компании «А8 Практика» Андрей Тихомиров. Однако, учитывая увеличение интереса государства к сельскому хозяйству, отрасль продолжит расти. «В следующем году возможна положительная динамика в овощеводстве, рыбном секторе и молочном животноводстве, сохранится она и в производстве зерна», — думает он. Всю экономику агросектор не вытянет, солидарен гендиректор «Русагро» Максим Басов, но он будет развиваться за счет насыщения внутреннего рынка и выхода на внешние. Для этого необходимо продолжать либеральную политику в АПК, открывать экспортные рынки, контролировать эпизоотическую ситуацию, перечисляет топ-менеджер.
Матвеев уверен, что АПК мог бы стать драйвером роста ВВП страны, но для этого ему нужно быть реальным, а не декларируемым приоритетом государства. «Если бы президент и правительство захотели поставить сельское хозяйство на первое место, то отрасль стала бы локомотивом экономики, поскольку для этого есть возможности: у нас самые большие земельные ресурсы, хорошие климатические условия для производства зерновых, для развития молочного и мясного животноводства, — перечисляет он. — Но у нас в приоритете по-прежнему нефть и газ».

Когда говорят о падении экономики, обычно имеют в виду промышленность, так как на ее долю приходится 80% ВВП, обращает внимание гендиректор «Дамате», президент «Русмолко» Рашид Хайров. В краткосрочной перспективе производство в стране может вернуться на прежний уровень без каких-либо специальных мероприятий — после ревальвации рубля и снижения процентных ставок по кредитам, уверен он. В среднесрочный период АПК способен сыграть определенную роль в увеличении ВВП, если удастся повысить выпуск продукции за счет интенсификации производства. «Однако здесь резервы не очень большие. Поэтому рост в агросекторе возможен только в долгосрочной перспективе — за счет тиражирования имеющихся ресурсов или повышения их отдачи», — рассуждает топ-менеджер.
Виталий Шеремет считает, что в перспективе 2016−2020 годов рост АПК будет скромнее, чем в других секторах — в среднем в пределах 2%/год — что станет следствием меньшего падения по итогам 2015-го (в пределах 1,5%). Это связано с тем, что по своим характеристикам инвестиции в продовольствие являются «защитными», то есть они менее волатильны по сравнению со среднерыночной динамикой.

Хотя сельское хозяйство и не станет прямым драйвером восстановления экономики, но продолжит расти более высокими темпами, чем другие отрасли, не соглашается гендиректор липецкого «Агробизнеса» Александр Чил-Акопов. По его мнению, основными точками роста будет растениеводство и производство commodities: несмотря на то, что на мировых рынках пшеница, сахар, соя и другое сельхозсырье подешевело, снижение цен на них несравнимо с падением нефти или металлов. При этом, поскольку цены на продукцию номинированы в валюте, рублевая рентабельность сельхозпроизводителей значительно выросла. «По некоторым позициям, например подсолнечнику, в этом году мы рассчитываем выйти на 300−400%, — делится Чил-Акопов. — Исключение — пшеница. Из-за введения экспортной пошлины сельхозпроизводители не могут получить доход, на который рассчитывали, поскольку снизились внутренние цены, при этом затраты на производство увеличились на 40%".
Сейчас основными драйверами сельского хозяйства являются производство мяса, сыров, переработка овощей и фруктов, перечисляет Нигматуллин. Кроме господдержки, рост в отрасли связан с действием продовольственного эмбарго и сокращением импорта из-за ослабления рубля. «На этом фоне предприятия могут резко повышать отпускные цены на свою продукцию, получая повышенную норму прибыли, не опасаясь падения спроса», — комментирует он. Также точкой роста может стать перераспределение активов в пользу более успешных игроков путем консолидации рынка или распродажи банковских залогов, добавляет Шеремет. «Начало этого процесса мы уже наблюдаем», — отмечает он. Сейчас благоприятное время для расширения бизнеса, потому что можно дешево скупать активы, соглашается с ним Николаев: такие инвестиции продолжатся, а с другими будут проблемы (подробнее о сделках M&A в агросекторе).

Инвестиции на оптимизме

Инвестиции в основной капитал после обвала на 10,8% в 2015 году в 2016-м снизятся еще на 1,5%, предполагает Минэкономразвития. В сельском хозяйстве, как и других секторах, на инвестиционном климате сказывается ограничение доступа к рынку капитала, говорит Николаев. Основные кредиторы АПК — Россельхозбанк и Сбер, оба находятся под санкциями Запада. Привлечь деньги, а значит, и обновить технику, технологии тяжело. Благодаря введению продовольственного эмбарго российские сельхозпроизводители смогли выжить, считает эксперт. Хотя, по его словам, учитывая уровень девальвации рубля, рынок освободился бы и без введения ограничений на ввоз продовольствия. В отрасли наблюдается рост, который нужно чем-то финансировать, а поскольку доступ к деньгам ограничен, сейчас выиграют те, у кого они есть. Слабая национальная валюта делает сельское хозяйство привлекательным для вложений, так как около 60% производственных издержек номинировано в рублях, но неопределенность и непредсказуемость курса очень сильно напрягают любого инвестора и мешают ему, резюмирует Николаев.

Сейчас курсы валют играют основную роль в инвестиционном процессе в любой отрасли, и АПК здесь не исключение, соглашается Тихомиров. Сильная волатильность на сырьевых и валютных рынках крайне негативно сказывается на агросекторе, инвестиционный процесс фактически остановился, отмечает он. Эксперт не видит причин для роста вложений: российские компании не готовы входить в новые проекты из-за значительного удорожания импортного оборудования и материалов, а также невозможности привлечь капитал по низким ставкам. Интерес иностранцев снизился на фоне уменьшения валютной доходности бизнеса, ориентированного на внутренний рынок, хотя сектора, ориентированные на экспорт, еще способны его привлечь. Значительно влияет и общая нестабильность в российской и мировой экономике, при которой инвесторы будут минимизировать свои риски, добавляет Тихомиров.

Курс доллара и цена на нефть — самые значимые факторы неопределенности, подтверждает Басов. Тем не менее компания увеличивает инвестиции, считая, что сельское хозяйство по-прежнему очень привлекательно, особенно отдельные сектора и регионы, в частности — Дальневосточный округ. Девальвация помогает бизнесу, высокие кредитные ставки мешают, но в целом отрасль в нынешней макроэкономической ситуации выигрывает, уточняет топ-менеджер. Сельхозпредприятия испытывают огромные сложности с получением и обслуживанием кредитов, из-за неподъемных ставок падают инвестиции в основной капитал, растет задолженность, солидарен Хайров. «Но поскольку нефтяными вышками мы не обзавелись, продолжим работать в агросекторе: он по-прежнему остается для нас интересным», — добавляет он. Несмотря на сложности, в частности дорогое кредитование, «Великолукский молочный комбинат» продолжит вкладывать в развитие бизнеса. «Я всегда плыву против течения: начинаю инвестировать, когда все перестают это делать, — поясняет Матвеев. — Тем более задача развития молочного животноводства нравится мне своей глобальностью».

«Агробизнес» тоже инвестирует в сельхозпроизводство, в том числе вкладывает больше собственных средств: экономические показатели компании позволяют снижать зависимость от кредитов, доволен Чил-Акопов. «В этом году мы чаще используем свои деньги, например покупали технику, — рассказывает он. — Когда стабилизируется курс рубля, планируем начать реконструкцию предприятия по переработке кукурузы». Компания надеется начать работы в следующем году. Несмотря на рост цен и удорожание импортных составляющих, вложения окупятся, уверен Чил-Акопов, поскольку продукция частично ориентирована на экспорт. При этом «Агробизнесу» выгоден высокий курс доллара, так как более половины затрат — рублевые. «70 руб. за доллар — некий паритет, который нам интересен», — уточняет руководитель.

Говорить о перспективах 2016 года сложно из-за высокой волатильности цен на нефть, продолжает Чил-Акопов, но, по его мнению, рубль продолжит слабеть. Плавная девальвация интересна государству и бизнесу, хотя для населения это минус: падает покупательская способность. «Однако для производителей сейчас самое время развиваться, — добавляет он. — Инвестиции, связанные с замещением импорта или выходом на экспортные рынки, сегодня вряд ли сильно рискованны. Но вкладывать в другие направления в нынешней ситуации я бы не стал».

Макроэкономическая и геополитическая нестабильность негативно сказываются на всех отраслях без исключения. Предприятия не спешат инвестировать в развитие, опасаясь, что проекты никогда не удастся окупить, считает Нигматуллин. «В сельском хозяйстве эта негативная тенденция в значительной мере нивелируется господдержкой, однако дальнейшее ухудшение консенсус-прогнозов по макропоказателям может привести к снижению оптимизма в секторе», — предполагает он.

Спрос не вырастет

Виталий Шеремет считает, что макроэкономика не является основной проблемой для инвестиционной среды, особенно для вложений в АПК, которые остаются привлекательными в свете растущего мирового населения и увеличения глобальной покупательской способности. Например, в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, с которыми сейчас связаны многие надежды российского правительства, проживает примерно 40% мирового населения, среднегодовой рост реальных располагаемых доходов которого с 1999 года составил 5%. Такой же прогноз роста сохраняется на ближайшие годы. Выход на эти рынки может стать серьезным инвестиционным стимулом для развития АПК, например, на Дальнем Востоке, думает эксперт.

Однако в России в ближайший год Минэкономразвития не прогнозирует значительного роста реальных доходов населения, поэтому потребительский спрос не восстановится. «В 2013 году увеличение спроса сопровождалось кредитным бумом — фактически мы стали потреблять в долг, при этом экономика перестала расти еще до санкций и прочих факторов, — обращает внимание Николаев. — Кредитный бум закончился, и мы пошли в обратную сторону». Тем не менее эксперт полагает, что в целом сельхозпроизводителям не стоит особо переживать: расходы на продовольствие люди сокращают в последнюю очередь.

На фоне падения реальных доходов населения даже с учетом продовольственного эмбарго и ослабшего рубля спрос на отечественную сельхозпродукцию вряд ли будет существенно расти в ближайшие два года, оценивает Нигматуллин. «Исключением, пожалуй, являются товары в нижнем ценовом сегменте и собственные торговые марки ритейлеров, — предполагает он. — Я ожидаю, что в 2016 году спрос на продукты питания стабилизируется на уровне 2015-го. Даже при дальнейшем ухудшении экономической конъюнктуры вряд ли продолжится его падение, поскольку сейчас в структуре потребления домохозяйств остались преимущественно товары первой необходимости, от которых нельзя отказаться».

Аналогичного мнения придерживается Тихомиров: в существующих условиях сохранится спрос на основные виды продуктов питания, составляющих потребительскую корзину. Потребители будут отказываться от более дорогих товаров или брендов, заменяя их более дешевыми, уверен он. Поскольку режим экономии все-таки включен, может сократиться потребление продукции с высокой добавленной стоимостью, а через это — спрос на сырье. «Например, снижение продаж молочной продукции может привести к падению закупок высококачественного молока, но, поскольку у нас его дефицит, это вряд ли произойдет», — комментирует Николаев.

«Агробизнес» в этом году опосредованно ощутил снижение потребительского спроса. У всех переработчиков молока, с которыми работает компания, на 15−20% снизилась реализация продукции, на рынке появились излишки сырья, поэтому почти на 20% упали закупочные цены на молоко. На фоне роста операционных затрат рентабельность в секторе стремится к отрицательной, сетует Чил-Акопов. «Великолукский молочный комбинат» в этом году в отличие от многих не столкнулся с падением покупательского спроса. Компания занимается производством сырого молока и его переработкой, основной продукт — сыр. «Мы сделали ставку на выпуск только натуральной продукции, без добавления растительных жиров, и хотя сыр получается недешевым, ни одного месяца в этом году мы не фиксировали падения продаж», — делится Матвеев. Один из факторов успеха — расширение географии поставок.

Это же помогло сохранить объемы реализации «Русмолко». «Условно говоря, если раньше мы продавали продукцию в 500 торговых точек, то сейчас — в 700», — поясняет Хайров. При этом снижение спроса компания все же ощутила: во-первых, потому, что рынок молочных продуктов высококонкурентный, во-вторых, из-за того, что на нем значительно выросли объемы фальсификата, рассказывает топ-менеджер. «А вот на мясо индейки спрос, наоборот, растет, — продолжает он. — В этом секторе менее конкурентная среда, чем в молочном. И, к счастью, охлажденное мясо у нас пока не научились подделывать». «Дамате» увеличивает объемы поставок, в том числе за счет расширения их географии.

«Русагро» не ожидает роста спроса в России, но, поскольку компания наращивает свою долю рынка, рассчитывает на дальнейшее увеличение продаж. По итогам первого полугодия они выросли на 22% к аналогичному периоду прошлого года. Тихомиров прогнозирует дальнейшее снижение потребления в 2016 году. «Бизнесу нужно будет менять свою структуру производства: фокусироваться на более дешевых и массовых марках, а также стараться снижать себестоимость производства продукции, чтобы оставаться в рынке», — говорит он.

Сегодня потребительский сектор России выглядит менее привлекательным для инвестиций по сравнению с соседями по БРИК. Однако снижение курса национальной валюты изменило не только покупательскую способность населения, но и структуру себестоимости отечественных товаров. Российское продовольствие стало конкурентным на мировых рынках, а это может поддержать инвестиции в АПК даже на фоне уменьшения спроса на локальном рынке, уверен Виталий Шеремет. Из-за девальвации рубля теоретически мы можем конкурировать с иностранными производителями мяса, но вряд ли нынешняя ситуация подтолкнет нас к развитию экспорта продукции, считает Николаев: излишков для вывоза на рынке не будет, скорее, просто станет меньше импорта. Единственное, что сейчас может радикально изменить картину в АПК — отмена эмбарго, хотя какое-то время мы еще будем защищены слабым рублем, добавляет он.

Другие материалы по теме "Экономика":

Брендинг по-новому. "Продвижение продовольствия. Prod&Prod"

Восемь предприятий Юга вошли в рейтинг крупнейших в РФ по версии Forbes.

За рамками удовольствия. "Продвижение продовольствия. Prod&Prod".

Обратная сторона урожая