Льготы на кредитование в сельском хозяйстве есть, но в основном их получают крупные предприятия, до мелких они не доходят. Фактически 70% всех кредитов получают несколько крупных агрохолдингов.
Генеральный директор медиа-группы «Крестьянские ведомости», председатель оргкомитета Ассоциации аграрных журналистов Игорь Абакумов рассказал в интервью ПРОВЭД о ситуации в мясной отрасли России.
– Игорь Борисович, как сегодня обстоит дело с производством мяса в России?
– У нас перепроизводство мяса птицы. И уже даже можно говорить о перепроизводстве свинины – небольшое, но есть. Пора думать об экспорте. У экспорта свинины есть свои особенности: в связи с религиозными особенностями населения его употребляют не везде. Но при хорошем маркетинге можно поставлять его и в мусульманские страны, например, в Индонезию или Турцию, поскольку там ведь есть еще и не мусульманское население. Для успешных поставок свинины нужна более тонкая настройка маркетинга.
– А что с говядиной?
– Говядина производится и достаточно много. Например, производится мраморная говядина. Однако далеко не всякий российский житель может ее купить. Даже средний класс, например, в Москве, ее не каждую неделю покупает. Это премиум-продукт. Ее производство замышлялось в так называемые «тучные годы», когда у нас нефтяные цены шли вверх. Но реализация проекта пришлась на «тощие годы», когда упала покупательская способность. Вместо того, чтобы купить мраморную говядину, люди покупают курицу с кожицей – подешевле. Говядину стало некуда девать: она производится, а покупать некому. Быки пасутся – не резать же их – на лугах Брянской, Белгородской, Воронежской, Липецкой области. Мраморное мясо есть.
– И что же делают производители в этой ситуации?
– Производители начинают искать рынки сбыта: ОАЭ, страны Персидского залива, Япония. С одной стороны, это дает повод гордиться уровнем нашего сельского хозяйства, а с другой, вызывает вопросы: а много ли этого мяса потребляет наше население? Либо патриотический восторг следует за этим вопросом, либо глубокий экономический анализ.
– То есть для роста производства мяса нужен рынок сбыта? И только?
– Было бы, конечно, хорошо, если бы у нас лучше шли позиции в животноводстве. У нас падает поголовье скота, оно сокращается, и по этой причине не растет производство молока. С другой стороны, у нас не растет производство молока, потому что население перестает его покупать в силу того, что перестает этому молоку доверять, поскольку очень много фальсификата. Стало так много фальсификата, что люди просто перестают доверять продукту, который лежит на полке: то ли это молоко, то ли просто белый напиток.
– Почему падает поголовье скота?
– Дело в том, что существуют очень серьезные ограничения на кредитование сельского хозяйства. Скот перестает быть выгодным. Льготы на кредитование есть, но основные льготы получают крупные предприятия. Мелкие их не получают. Декларируется, конечно, что все получают, все в равном доступе. Но фактически 70% всех кредитов получают несколько крупных агрохолдингов. Физически нет денег в казне для того, чтобы финансировать сельское хозяйство. Просто физически нет.
– Что-то конкретное пообещали власти в 2018 году труженикам АПК?
– Обещалок у нас всегда много. Обещали, что у нас не будут трогать социальную сферу села, то есть средства, выделенные на это. В результате у нас от социальной сферы остались рожки да ножки. Помимо того, что финансирование сократили, ее еще и оптимизировали. Сейчас для того, чтобы роженице попасть в больницу, нужно проехать в среднем под 70 километров. Можно не только родить, но и выкормить ребенка. По нашим-то дорогам. Для того чтобы сходить в школу, нужно пройти 15 километров в среднем по стране.
– Считается, что у нас высокая технологическая оснащенность. Могут появиться «лишние люди», даже на селе, об этом не так давно говорил мэр Москвы Сергей Собянин:
– У нас не так все хорошо с оснащенностью. Например, оснащенность промышленными доильными роботами – это доли процента. Робот удобен – не пьет, не прогуливает, не нуждается в школе и в детских садах, ему не нужны дороги. Но сам по себе робот не заменяет человека. Управляет им все равно человек. Человек принимает решения, и, в конце концов, именно человек ремонтирует робота.
На селе нет лишних людей. Это в Москве лишние люди. А Москва ведь ничего не производит, но 80% всех денежных средств крутится в столице. Потому что большинство предприятий, которые производят что-то в регионах, налоги платят в Москве. Их штаб-квартиры находятся в Москве, потому что здесь легче решать вопросы. В Москве находятся органы власти. Здесь можно договориться о кредитах в крупных банках, о субсидировании процентных ставок, можно лоббировать принятие законов. В регионах ничего этого сделать нельзя.
Москва на перекладку плитки потратила около 20 миллиардов рублей. А 20 миллиардов рублей – это аграрный бюджет года по всей стране. Страшные цифры, если вдуматься.